Цвет боли. Красный - Страница 65

Я вздергиваю подбородок, кажется, пора показывать зубки. В конце концов, что за хозяйский тон?! Если бы не огрызнулась, так и смотрел, как я переодеваюсь. И грудь не надо давать ему целовать, не то подумает черт-те что. Хотя о таком решении я тут же жалею, вспомнив, насколько это приятное мучение.

Ну, ладно, грудь пусть, но не больше!

Ларс с интересом наблюдает за моими душевными переживаниями.

— Ну, твердо решила не допускать меня до своего тела?

Я задыхаюсь от возмущения, а он смеется:

— Дурочка! Ты же не знаешь, на что я способен… Захочу и возьму сам. Но я не буду тебя насиловать, я тебя буду дразнить до тех пор, пока ты сама не придешь. — Вкрадчивый голос, обещание неземного блаженства и угроза одновременно. — А к Мартину не приближайся и не вздумай смеяться, он действительно опасен.

И все, словно не было этих переговоров, Ларс спокойно держит меня за руку, помогая спуститься по лестнице. Я осторожно перебираю ступеньки, ругая себя за малодушие и безволие.

Увидев меня, Свен за его спиной восхищенно качает головой и закатывает глаза, мол, красотка, да и только! Издает вопль восторга и Мартин:

— Вау! Какая красивая у тебя девушка! Стоило так долго воздерживаться, чтобы заполучить этакую красотку.

Ларс, не обращая внимания на его восторг, усаживает меня рядом с собой. Мы с Мартином оказываемся в разных концах довольно длинного стола. Видно, это привычно, потому что Мартин не возмущается.

— Ла-арс, съемка будет, как договаривались. — Похоже, он просто разучился нормально разговаривать.

— Я знаю. Придется уехать на это время.

— Ты звонил тете Энн?

— Да, звонил.

— Как ее картина?

— Пока не продана.

Разговор о предметах и людях, мне незнакомых. Ларс продолжает говорить с Мартином о каком-то Джерими.

На сей раз я, конечно, не напиваюсь и даже не допиваю свой бокал.

— Вино не понравилось?

— Нет, не хочу повторять предыдущий опыт.

Ларс серьезно кивает:

— Достойный урок. Но как только Мартин уедет, я напою тебя до беспамятства.

— Зачем?

Он спокойно пожимает плечами:

— Чтобы воспользоваться твоей беззащитностью сполна.

— Ларс…

— Да, дорогая? — В его глазах опять пляшут чертики. — Ты не допускаешь меня в свою гардеробную, не позволяешь увидеть нагишом, не зовешь с собой в душ… Что мне остается делать? Придется влезть в окно твоей спальни ночью и изнасиловать.

Все это произносится тихо и серьезно, словно речь идет о викингах, а не о наших отношениях.

Я привлекаю на помощь чувство юмора, не сидеть же дурочкой?

— И когда ты собираешься это сделать?

— Сегодня ночью тебя устроит? Кстати, у меня есть ключи от всех дверей, разбивать окно не придется.

Глаза смотрят внимательно, и непонятно, шутит он или говорит серьезно. В любом случае я смущаюсь:

— Ларс!

— Хорошо, не сегодня. Побойся еще немного, пары дней тебе хватит, чтобы привыкнуть к мысли, что принадлежишь мне и только мне?

Господи, да что к ней привыкать, если я уже привыкла с первой минуты первой встречи?! Но я держу марку.

Ларс улыбается:

— Мы трусим, но не боимся, правда?

Его рука стискивает мое колено.

— Ларс, перестань.

— Запомни: чем дольше ты будешь меня держать на расстоянии, тем сильнее потом я тебя накажу.

— Какое расстояние, ты делаешь со мной все, что захочешь!

Его глаза округляются:

— Ты всерьез полагаешь, что только этого и хочу — поцеловать твою грудь? О, нет, дорогая! Уверяю, ты даже не подозреваешь, что я хочу. — Его голос это голос змия-искусителя. — Ладно, ты права, всему свое время. И громко: — Мартин, а ты давно звонил тете Энн?

— Она не желает со мной общаться.

— Неудивительно. Но хотя бы с Рождеством тетушку поздравь.

— Чтобы она поспала меня к черту?

— Не велика беда, сходишь. Там тебя давно заждались…

Мартин смеется неприятным смехом мужчины, имитирующим женский голос. У таких и смех становится визгливым.

Ужин заканчивается довольно быстро и, похоже, ни у кого нет желания продлевать его. Встав из-за стола, Ларс снова крепко берет меня за руку.

— Мы с Линн еще в библиотеку, у нас остались дела с утра.

— Ну да, ну да, — противно хихикает Мартин.

Плотно прикрыв за собой дверь в библиотеку, Ларс интересуется:

— Целоваться будем или сразу к викингам?

Я вскидываю голову, решая не сдаваться этим серым глазам и настойчивым рукам вот так запросто. Он будет меня дразнить, пока я сама не приду? Если этого ждать, и весна пройдет, не то что зима, я не из тех, кто делает первый шаг. К тому же меня еще нужно заслужить!

Каким образом он догадывается о моих мыслях, не знаю.

— Понял, не будем. Это надо заслужить.

Пытаясь разжечь камин, он шутливо ворчит:

— Какие-то берсерки тебе дороже меня. А я так стараюсь заслужить твое доверие…

— При чем здесь доверие?

Его глаза вдруг становятся серьезными.

— Мне очень нужно твое доверие, Линн, очень. Настоящее. Нужно, чтобы ты не вздрагивала от каждого прикосновения, то есть, сначала можешь вздрагивать, но подчиняйся. На каждом шагу, во всем.

— Почему?

— Потому что ты принадлежишь мне.

— Я не вещь, Ларс.

— Конечно, нет. Но ты моя, абсолютно, совершенно. Каждой клеточкой своего тела. Внутри и снаружи. Ты пока этого просто не поняла. И я терплю твое сопротивление только пока приручаю.

— А… что будет, когда приручишь?

— Увидишь.

— А если нет?

Он только пожимает плечами. Я понимаю, что ничего хорошего.