Цвет боли. Красный - Страница 136

136

Бабушка укрылась в рубке Петера, а мы с Ларсом стояли на палубе яхты и смотрели на гребешки волн. В обнимку не холодно, прижавшись к любимому, я слышала стук его сердца, а он слышал мой. Его руки крепко обхватили меня, укрывая от всего — холодного ветра, морских брызг, чьей-то злой воли, и было не страшно, надежно и спокойно.

— Ларс, как страшно, если это правда.

— Что именно?

— Марта, которая была рядом, убила, а потом расследовала это же убийство, плакала из-за Бригитты… Как ты думаешь, ее заставили?

— Возможно, если она вела двойную игру и собирала компромат. Но, боюсь, мы никогда этого не узнаем.

Интересно, а где до сих пор Оскар?

Я задала этот вопрос Ларсу, тот удивленно пожал плечами:

— Почему тебя интересует Оскар, ты же с ним почти незнакома? Он в Италии.

— Просто так. Он знает о гибели Марты?

— Конечно. Но Марта для него была ни кем, у Оскара есть семья.

— Что?!

— Да, жена и маленькая дочка. Марта об этом знала.

Господи, сколько же еще секретов?! Живу, словно в полной темноте, на ощупь, то и дело на что-то натыкаясь. Так и в новый капкан угодить недолго.

— Линн, что тебя беспокоит? Только воспоминания или еще что-то? Ты лучше спроси, не накручивай себя, не то полезешь еще кого-то спасать, кого больше стоит посадить в тюрьму.

— Ларс, а Хильда?

— Хильда с Паулой не связана, она была еще маленькой, когда Паула жила в Стокгольме. Не то чтобы маленькой, просто новичком.

— А ты давно в Теме?

— Лет с семнадцати.

— Ты был боттомом?

— Никогда.

— А как же…

— Паула? Она привела меня в Тему и только. Меня всегда интересовало связывание. Остальным не занимался.

— А порка?

— Паула была очень ревнивой и ни за что не допустила бы, чтобы я кого-то порол.

Значит, Хильда соврала?

— А саму Паулу?

Похоже, Ларс решил ответить на все мои вопросы честно, он смотрел мне в лицо, не юлил и не пытался перевести разговор на другое.

— Она топ, а не свитч, всегда топ. Надеть на Паулу наручники или ошейник невозможно. Я тоже топ, потому никаких сессий у нас с ней не было и быть не могло.

Я испытала двоякое чувство. С одной стороны было приятно сознавать, что Ларс не проделывал с этой чертовой Анной-Паулой то же, что и со мной. С другой жестко прозвучавшее «она всегда топ» больно задело, эта фраза словно подчеркивала, что я-то нижняя, да не просто нижняя, а рабыня, я подчиняюсь…

Пришлось даже отвернуться, чтобы скрыть внезапно подступившую обиду. Ларс все понял, развернул меня к себе:

— Линн, люди разные, С тобой я делал и чувствовал то, чего не делал и не чувствовал с другими. Ты не должна ревновать меня к прошлому, хотя оно так страшно вторгается в нашу жизнь. Наши с тобой отношения — это совсем новая жизнь, все с чистого листа. Мне очень жаль, что тебе столько пришлось пережить из-за Паулы, но если сможешь, выброси все из головы. Я переболел этим давным-давно, не видел ее пять лет, забыл и не желал вспоминать.

— Ты не будешь искать Паулу?

Некоторое время Ларс молча смотрел на бурунчики волн, потом вздохнул:

— Знаешь, чего бы я хотел больше всего? Чтобы ее нашла полиция. А еще больше — забыть все это.

Я тоже смотрела на воды залива и вспоминала, как мы стояли на мысу и слушали симфонию Хуго Альвена. Тогда я еще ничего не знала о Пауле, вернее, не подозревала, что в действительности Анна и есть Паула, что она прекрасно знает Ларса, а меня к нему подослала в качестве наживки. Как я тогда была счастлива! Вздрагивала от каждого прикосновения Ларса, боялась и мечтала, чтобы он действовал решительней… Где эти беззаботные дни?

— Ларс, а если бы мы с тобой не встретились, если бы Анна не отправила меня морочить тебе голову викингами, а появилась в твоей жизни сама?..

— С викингами поосторожней, дорогая. А Паула…

От его задумчивости у меня больно сжалось сердце. Ларс плотней укутал меня своей курткой, поцеловал в волосы.

— Линн, Паула — прошлое, оно не вернется. Думаю, даже если бы мы с тобой не встретились, ничего не вернулось. Но после встречи ни о чем и речи не могло идти. Я тебе уже говорил, что болен тобой с первой минуты.

Я попыталась пошутить:

— Мечтаешь излечиться?

— У нас так все хорошо начиналось… Была строптивая скромница, которую я пытался превратить в развратницу. Ты знаешь, что у тебя взгляд… шлюхи?

— Что?!

— Угу… В глубине твоей благовоспитанности прячется страшная распутница, но ты титаническими усилиями не позволяешь ей даже нос высунуть.

— Ты хотел бы, чтобы я показала свою тайную испорченность?

— Обязательно, но только мне. Мы же об этом договаривались.

— О чем это? — я сделала вид, что страдаю амнезией, просто очень хотелось, чтобы Ларс напомнил прежние дни.

— Вот лиса! Хорошо, повторю. Я очень хочу, чтобы ты, приличная девушка, отличница и скромница, наедине со мной в спальне становилась страшной распутницей. Но только наедине и только со мной. Вспомнила?

— Да-да… что-то такое припоминаю…

— Договорились, я сегодня напомню еще. Я тебя давно не порол, ты не находишь?

— Ларс, нет!

— Почему? — в его притворно округлившихся глазах озорные искорки.

— Потому… потому что я буду орать, а бабушка услышит. Она может понять нестандартный секс, но не БДСМ.

— Как ты назвала? Нестандартный секс? Вообще-то это называется насилием в извращенной форме.

— Каким еще насилием, если ты был согласен?!

— Я просто растерялся…

— Ты получил удовольствие.

— Я тебе уже говорил, что потом ты все испортила. Придется повторить.

136