Цвет боли. Красный - Страница 131

131

— Ларс, отпусти веревку!

— Нет, Линн, я еще могу держать.

— Отпусти, ты обещал! Отпусти, я не хочу больше мучиться! Я люблю тебя, Ларс, влюбилась с первого взгляда и до последнего вздоха. Я не желаю, чтобы ты унижался перед этой. Отпусти веревку, ты только затягиваешь мои мучения.

Я говорила быстро, чтобы успеть произнести главное, чтобы не спасовать, не остановиться, не поддаться простой панике. Лучше сразу, чтобы он отпустил веревку, и я повисла, но уже будет бессознательно. Все равно это лучше, чем медленно задыхаться на радость Анне. Только бы решиться на этот последний шаг и не струсить. Я мысленно усмехнулась: красиво умирать тоже надо уметь.

— Хорошо, Линн. Любимая… скажешь… когда будешь готова.

Краем глаза заметила движение за спиной Анны, думаю, Ларс тоже. Значит, она действительно не одна и на спасение с самого начала рассчитывать было глупо, искать флэшку на крыльце Анна отправила бы кого-то другого.

— Отпускай! — попросила-приказала я Ларсу.

И тут произошло что-то непонятное. Он не успел ничего сделать, а я резко опуститься на всю стопу, потому что падать начала сама Анна! Она упала, а за диваном обнаружилась моя бабушка с кочергой в руках!

Ее почти оттолкнул Эрик, бросившийся ко мне, вернее, к веревке, поддерживающей меня в подвешенном за пояс положении. Это помогло не задохнуться прямо на глазах у родственников, потому что от неожиданности я все-таки рухнула на пятки и как следствие почувствовала удушье.

Плохо понимая, что происходит, услышала, как Ларс прохрипел:

— Сначала мне руки, я развяжу ее быстрей.

И снова:

— Дыши, Линн, дыши! Теперь есть чем, дыши!

Второй раз за месяц. Что-то слишком часто меня стали душить и спасать, надо завязывать с этими веревками…

Мы с Ларсом лежали прямо на полу, приходя в себя, а Эрик с бабушкой суетились, распутывая веревки на ногах. Главное — освобождены шеи, можно дышать, а руки и ноги подождут.

По полу тянуло сквозняком, наверное входная дверь в дом открыта, но наплевать на простуду, к тому же ледяной ветерок с улицы помогал быстрее прийти в себя… Сознание медленно возвращалось. Побывать на краю дважды за месяц и оба раза спастись чудом — это даже не везение, а нечто большее.

Если бы не бабушка с ее кочергой, болтались бы мы в петлях с высунутыми языками.

— Ба, откуда ты появилась? Вы же должны быть у Эрика?

Распутывая веревку на моих руках, бабушка спокойно объяснила:

— У Эрика сломалось отопление, а камин дымит. К тому же твой мобильный не отвечал, мне стало тревожно, и мы решили навестить. А тут эта… — Оса Линдберг сердито кивнула на Анну.

— Спасибо, вы действительно спасли нам жизнь!

Бабушка смутилась:

— Да что там… Не отдавать же вас этой убийце.

Успела мелькнуть мысль о сообщниках Анны-Паулы, сколько их, могут ведь вернуться…

Дальше все как в кино при замедленной съемке.

Я увидела, что Анна пришла в себя, она поднимается. Она хотела нас перестрелять, у нее оружие! Горло перехватило, не закричишь, только промычала, кивая в ее сторону.

А во входной двери появились двое в полицейской форме. Анна тоже их увидела, рванулась вперед и вверх по лестнице. Раздался крик полицейского:

— Стой!

И одновременно звук выстрела. Я только успела подумать, что предпоследняя ступенька так и не прибита, на нее нельзя наступать. Об этом знали мы с бабушкой, но не Анна. Грохот падающего по ступенькам тела и стон раненного полицейского…

Второй бросился к Анне, но выбивать оружие у нее не пришлось, от падения пистолет отлетел, причем, прямо под ноги бабушке. Та, коротко взвизгнув, носком отшвырнула оружие подальше. Анна лежала, не шевелясь.

Немного погодя Ларс помогал раненому перевязывать плечо, а Эрик второму полицейскому перетаскивать Анну на диван. Это страшно не понравилось бабушке:

— Вот еще, будет всякая падаль валяться на моей мебели!

— У нее видно сломана рука.

Действительно, правая рука Анны висела плетью.

Она пришла в себя довольно быстро, обвела вокруг глазами, застонала, видно не столько от боли, сколько от бессилия.

— Ваше имя! — потребовал полицейский.

Анна лишь смерила его презрительным взглядом, ответил Ларс:

— Паула Якобс. Или Анна Свенссон, как больше нравится.

— Вы арестованы за нападение на полицейского.

— Вот и забирайте! — обрадовалась бабушка. — Нечего в Новый год держать у меня в доме всякую дрянь!

— Ее придется сначала отвезти в госпиталь, да и меня тоже… — вздохнул полицейский.

Бабушка вдруг подозрительно поинтересовалась:

— А почему вы вообще здесь появились?

— Ваша соседка сообщила в полицию, что у дома незнакомые машины и какие-то люди, в то время как вы сами ушли. Мы заехали проверить. Нам пора.

Щелкнули наручники, соединяя раненого полицейского и Анну, перед выходом из комнаты она обернулась ко мне:

— Ты была права в одном: не стоило давать вам долго мучиться. Давно бы уже сдохли… Мы еще встретимся.

Я повернулась к ней:

— Обязательно, только повешу тебя я!

И столько было в моем взгляде ненависти, что Анна-Паула даже отшатнулась.

Эрик с бабушкой наводили порядок в комнате, а я все сидела прямо на полу, привалившись спиной к лестнице. Не потому что слишком пострадала, хотя, руки, конечно, болели, просто не было сил осознать все произошедшее. Ларс склонился ко мне:

— Давай, помогу подняться, не сиди на полу.

Он прав, у бабушки нет теплых полов по всему дому, а от двери снова тянуло ледяным ветерком. Я только успела ужаснуться, что могут вернуться сообщники Анны, как раздался голос:

131