Цвет боли. Красный - Страница 118

118

Когда Ларс вошел в мою палату и плотно прикрыл за собой дверь, в ужасе сжалась. Пришел добивать? Как ему сказать, что я никому не расскажу ничего из того, что о нем знаю или подозреваю?

— Как ты? Пришла в себя, говорить можешь?

Я кивнула:

— Да, я…

— У нас мало времени. Я буду задавать вопросы, а ты отвечать! И не смей соврать хоть в малом, если ты не скажешь правду или скажешь не всю правду, я тебе просто отверну голову! Все равно пустая голова ни к чему. Ты меня поняла?!

Несмотря на шутку, в серых глазах не было ни искорки смешинки, это просто расплавленная сталь, залитая в радужную оболочку, к тому же способная мгновенно обрести форму клинка и снести мою многострадальную голову.

— Ты меня поняла?! Подай голос.

— Да.

— Хорошо, если говорить не получается, просто шепчи, но только без вранья и дурацких выдумок, я их наслушался за месяц достаточно. Кто тебя связал?

— Связал? — Значит, не привиделось во сне. Значит, меня действительно связывали? — Я сама…

— Я просил не врать! Эти сказки можешь оставить для полиции. Сама ты такие узлы сделать не смогла бы. Ты вообще не умеешь связываться. К тому же в твоей связке есть узел, которому я не учил никого, это смертельный узел. Кто?

— Я… не знаю… Я, правда, не знаю…

Он прав, связаться я бы не сумела. Но что я могла ответить, если все было не просто в тумане, но словно в аду?

— Тебя связали в бессознательном состоянии?

Он проверяет, помню я или не помню? Но тогда зачем ему меня из петли вытаскивать, можно бы просто оставить.

— Да.

Пусть думает, что я ничего не помню. Но я действительно не помню, только боль и ужас…

— Кто у тебя был до меня?

Ну уж нет, об Анне я ничего не скажу, иначе она меня не отругает, а просто убьет.

— Никого…

— Врешь! Смотри мне в глаза. Линн, тот, кто попытался убить тебя, может это повторить. Отвечай, кто у тебя был до меня?

— Анна…

— Кто она?

— Это моя начальница, я у Анны работаю.

— Кем? Чем ты занимаешься?

— Я… я журналист.

— Это я уже слышал, когда ты появилась в моей жизни. Отвечай на вопросы четко: какую работу ты выполняла для Анны? Во что ты такое влезла и что узнала, что тебя следовало убить?

Я ужаснулась от понимания, что он прав. Захотелось просто спрятаться под одеяло в темноту, как ребенок от страха прячет лицо ладошками, но Ларс не отрывал глаз.

— Я… следила за тобой…

— За мной?!

В голове, словно мыши, застигнутые котом на кухне, метались мысли. Если он не заподозрил, что я за ним следила, значит, это не он пытался меня убить? Тогда кто? Неужели?.. Нет-нет! Не может быть Анна, что я ей-то сделала? Велика важность — сорвала задание, не убивать же за это? Да, сенсации с разоблачением Ларса не будет, но разве моя жизнь может быть расплатой за сорванное журналистское задание?

— Зачем? Зачем ты следила за мной?

— Анна подозревала тебя в повешении девушек.

— Каких еще девушек?

— Повесились Кайса Стринберг и Бригитта Ларсен. Самосвязыванием, как я.

— Да, по поводу их гибели меня допрашивали… — голос Ларса задумчив. — Убивать тебя из-за этого? Нет, здесь что-то не так… Скажи-ка мне другое…

От ужаса я плохо соображаю. Значит, убивал меня не Ларс? И не Паула, а я оказалась следующей? Но почему? Что меня связывает с теми двумя?

Ларс словно подслушал мои мысли:

— Скажи-ка мне, почему, когда я вытащил тебя из петли, ты бормотала, что знаешь, кто будет следующей? — Заметив мое сомнение, предупреждает: — Только не ври, прошу тебя. Ты играешь не просто с огнем, у тебя в руках граната без чеки, и я должен знать, как ее обезвредить. Отвечай честно.

— На фотографии в твоем альбоме кроме тебя четверо — Оскар и три девушки. Две погибли, Оскар пропал. Остались ты и Паула.

Ларс задумывается, он явно вспомнил фотографию.

— Оскар в Италии, у нас там дела. Кому ты говорила об этом снимке?

— Никому, только Анне и Марте.

Я молчу о Хильде, иначе придется объяснять все и про БДСМ и костюм из латекса.

— Зачем?

— Пыталась найти Паулу, чтобы предупредить.

— Паулу? Ты пыталась найти Паулу?

— Да…

Он вздыхает:

— Почему ты не сказала всего мне хотя бы по телефону?

Я молчу. Ларс вглядывается в лицо, до него, кажется, доходит.

— Очухаешься, я тебя так выпорю за это! Это худшее, что ты могла подумать обо мне. Что ты там по телефону бормотала о моем алиби?

— Я сказала Анне, что ты не мог убить Бригитту, потому что все дни был со мной. Хотела так сказать и в полиции, но они не спрашивали.

— Они не могли спрашивать, я был в Женеве на виду. Но сейчас не о том. Кто знал о твоих подозрениях?

— Только Анна. Нет, еще Марта.

— Подружка Оскара?

— Да.

— Как выглядит эта Анна?

— Красивая, высокая, стройная… Синие глаза…

— Глаза можно изменить линзами. Возраст?

— Лет тридцать пять… Она спортивная и ухоженная.

— Особые приметы, шрамы, татуировки?

— Татуировки нет, но на правой руке шрам, возможно, это след от удаленной татуировки.

— Где?

— Ближе к локтю.

— А на предплечье?

— Не знаю, я плечи не видела. У нее немного странная форма ногтя мизинца. Под накладным ногтем незаметно, но без него — да.

— Левого?!

— Да. Ты ее знаешь?

— Анну нет.

Он задумался, покусывая губу, я лежала, затаившись, как мышь. Даже узнав, что я за ним следила, Ларс не стал меня убивать. Или пока не стал?

Ларс вдруг явно заторопился.

— Где живет эта Анна?

— Не знаю.

— Где ты с ней встречалась?

118